Родичи - Страница 66

Старость, наверное, решил Иван Семенович, направив машину к дому…

Все следующее утро Никифор Боткин описывал криминальному художнику внешность красавца блондина, а тот, в свою очередь, фантазировал на бумаге.

Катерина находилась здесь же и давала небольшие поправки.

Выпив за завтраком полстакана брома, Боткин даже чувствовал к медсестре расположение и иногда обнимал ее за талию. К обеду в нем проснулось сексуальное желание, и он, сославшись на то, что усталость пришла в его еще не выздоровевший окончательно организм, расстался с посыльным генерала и попытался уединиться с Катериной в дальнем углу сада, желая овладеть ею, просто распнув у дерева.

Не слишком поддаваясь, Катерина все же обхватила руками ствол сосны, чувствуя, как Никифор елозит руками в ее нижнем белье.

— Так девка я?! — пытала медсестра, напрягая ягодицы и мешая Боткину.

— Не девка, не девка! — раскраснелся хирург.

— Вагина я ненасытная?!

— Нет, мышиный глаз! — трясся Киша.

— То-то!

Наконец Катерина расслабила ягодичные мышцы, выгнулась кошкой, обтачивающей коготки о древесную кору, и изошла соком.

Здесь Никифор почувствовал неладное.

Что-то не задалось в его мужественности. Мозг желал женской плоти, а тело было несостоятельно.

— Черт! — выругался Боткин, проделывая напрасно всяческие манипуляции.

— Не получается? — поинтересовалась Катерина.

В ответ Никифор только бессмысленно пыхтел.

Медсестра качнула попкой, отталкивая несостоятельного любовника, и в мгновение оправила нижнее белье.

— И очень хорошо! — резюмировала девушка. — Мозги останутся в целости и сохранности!

Надо было видеть потомка славных предков в данную минуту. Дрожащий, со спущенными штанами, открывающими совсем неприглядную, бледную немощь, хирург хлопал рыжими глазами и готов был разрыдаться немедленно.

Здесь Катеринина душа, любящая Никифора всяким, не выдержала и пролилась на мужчину теплотой.

Девушка обняла возлюбленного за шею, гладила его рыжую поросль, нащупывая рубцы, и приговаривала:

— Ну что ты, дорогой!.. Стоит ли волноваться из-за ерунды?..

А Никифор плакал тихонечко в ответ, пытаясь застегнуть брюки.

— Это бром все, — успокаивала медсестра. — Не рассчитал…

Неожиданно Никифор отпихнул подругу, сощурился зло и прошипел:

— Ну что, вагина, добилась своего! Исчерпала до дна!!! Да ты…

Не успев договорить фразы до конца, Боткин помчался к дверям больницы, обнаруживая неординарную прыть спринтера, и уже через двадцать пять секунд оказался в кабинете коммерческого директора, где заорал истерически, что эта больница принадлежит ему, что это внучатый прадед его строил клинику, что теперь новые времена, и: «Дайте хотя бы отделение!!!»

Безусловно, что другого пациента, вздумай он такое заявить, отправили бы в психушку, но, слава богу, директор был информирован органами МВД об уникальном пациенте-хирурге, а потому спокойно ответил:

— Отделение для вас готово! Еще денька три подышите в садике и за работу!

— Какое отделение? — оторопел Боткин.

— Хирургическое. Вы ведь хирург?

— Да, — совсем обалдел Никифор.

— Мы вам и пропуск уже заготовили.

Директор достал из ящика стола кусочек картона, заплавленньгй в пластик, и протянул Боткину.

— Поздравляю, коллега!

Никифор взял документ в дрожащие руки и обнаружил на нем свое фото, отчего истерика ушла из него, спина распрямилась и глаза засверкали гордо.

— Так-то!.. — спесиво бросил он и, добавив: — Я вам не коллега, — покинул кабинет заведующим хирургическим отделением Боткинской больницы.

Он забыл о неудачной сексуальной попытке напрочь и, словно петух-производитель, степенно появился на улице.

Здесь он неожиданно обнаружил Катерину в обществе генерала.

Мне сказали, что вы хорошо сегодня потрудились?

фраза показалась Никифору двусмысленной, и он быстро глянул на подругу.

— Портрет получился отменный! — пояснил Иван Семенович.

Боткин кивнул.

— Знаете, решил воспользоваться вашим советом и поехал было в ведомственную поликлинику, чтобы рентген сделать, но что-то меня остановило, и я решил отправиться к вам. Вы меня оперировали, аппарат ставили, вам его и снимать!..

— Он же пациент здесь! — удивилась Катерина.

Никифор на эти слова достал из кармана халата пропуск и двумя пальцами протянул его на обозрение медсестре. Девица охнула, а генерал улыбнулся.

— И правильно сделали! — определил Боткин. — Немедленно и начнем!..

Через два часа рука Ивана Семеновича была освобождена от винтиков-шпунтиков, а также от фашистского приветствия. Генерал сей момент удалился в туалетную комнату и справил малую нужду с помощью правой руки. Конечность хоть и плохо гнулась, доставляя болезненные ощущения, но за длительное время Иван Семенович впервые не облил стульчак и каплей единой, сходив по-снайперски…

Он обнял Никифора в благодарность и отбыл по служебным делам.

В автомобиле ему сообщили результаты экспертизы:

— …в носу убитых выстрелами из табельного оружия были обнаружены земляничные кустики со спелыми ягодами, — бесстрастным голосом сообщил мед-эксперт из «старых», ко всему привыкших трупорезов. — Всего восемнадцать штук.

— У всех ягоды обнаружили?

— У всех, кроме полковника Грановского. У того в носу пальцы!..

На следующий вечер, в восемнадцать тридцать пятницы, машина генерала Бойко и его супруги затормозила возле Большого театра. Сегодня здесь давали восстановленный балет Арама Хачатуряна «Спартак», и в заглавной партии должна была танцевать некая новая восходящая звезда: господин А.