Родичи - Страница 42

— Пожалуйста, результаты экспертизы дела № 666999!

— Минуту, товарищ генерал-майор, — отозвался женский голос, в котором было столько военного металла, что Иван Семенович вздрогнул.

— Итак, Розалия Семенович… — Голос вернулся в трубку. — Травмы, несовместимые с жизнью, раздавлены почти все внутренние органы, хотя лицо почти не пострадало. В ноге, в кости, металлический штырь… Иван Дмитриевич Сытин — машинист поезда, то же самое, травмы, несовместимые с жизнью, хотя опять голова целехонька… Так… Помощник машиниста — раздавлен в кашу, хотя голова тоже практически не тронута… Алексей Кашлин — пулевое проникающее ранение в левое предсердие. Смерть мгновенная, модернизированный автомат «АК», так что сами понимаете…

— Этого не надо! — остановил медэксперта Бойко.

— Не надо?

— Да-да, он случайно здесь. Его надо вернуть в Бологое. Труп совсем с другого дела…

— Разрешите, товарищ генерал-майор? — В голосе женщины нарастал металл.

— Слушаю.

— Странная ситуация какая-то….

— Чем, собственно?

— У нас тут практикует врач-ринолог. Это специалист по носам, по болезням носа. — Медэксперт сделала паузу. — Так вот, он сказал, что всем жертвам катастрофы были удалены аденоиды…

— Аденоиды? — удивился Иван Семенович.

— Так точно. И сделано это было после смерти. Бойко подумал, что не зря министр назвал Ахметзянова маньяком и необходимо усилить поиски патологоанатома.

— У вашего «случайного» тоже удалены аденоиды! Так, может быть, он не случайный? Повременить с отправкой? Тем более…

— Договаривайте!

— В это трудно поверить!..

— За последнее время произошло достаточно такого, во что трудно поверить!

— На месте аденоидов ринолог обнаружил какие-то корешки растительного происхождения.

Иван Семенович вздохнул, хотел было пригладить волосы, но правая рука, многократно продырявленная шурупами, лишь дернулась, и в локте стрельнуло болью.

— Я хочу, чтобы как можно скорее вы установили, что это… за корешки…

— Так точно.

Генерал-майор повесил трубку, откинулся в кресле и надолго задумался.

Вопросов было много.

Первый — о необходимости дело Ахметзянова выделить в отдельное производство.

Чутье подсказывало Бойко, что торопиться не стоит.

Второе — где прячет колеса министр?

На этот счет у Ивана Семеновича имелась определенная идея. Оттолкнувшись от нее, он позвонил по городскому телефону, назвал добавочный и с человеком, вышедшим на связь, условился о встрече в украинском ресторане «Шинок». Ни по имени, ни по фамилии генерал-майор человека не величал, а просто сказал: «Завтра в „Шинке“, в семнадцать».

Третий вопрос был связан с корешками растительного происхождения, и на него ответа не имелось вовсе. Даже перспективы на ответ.

«Подождем результата экспертизы», — решил Иван Семенович, выпил кофе и поехал на допрос директора вагоностроительного завода, а также его заместителя. Заключенные помещались в некоем СИЗО на территории, негласно принадлежавшей МВД.

О допросе начальство было проинформировано, а потому по приезде Бойко подследственных развели по разным комнатам и почему-то раздели до пояса. Люди, их сопровождавшие, прятали лица под масками, были молчаливы и на испуганные вопросы «Почему раздеваете?» не отвечали, лишь пришлепывали резиновыми дубинками по собственным ляжкам.

Директор вагоностроительного завода, шестидесятилетний Гурин, потел всем телом, то ли от страха, то ли от комплекции — весил он за сто двадцать, страдая инсулиновозависимой формой диабета. Скорее всего, потовые железы работали и от страха, и от ожирения.

Иван Семенович отметил про себя, что заключенный раздет по пояс, но вслух, впрочем, не сказал ничего, а начал допрашивать. Имя, фамилия, адрес, жена, дети — вопросы прошли гладко, если не считать, что Турин извергал пот струйками, затекавшими за пояс мятых брюк со старомодными подтяжками, и это раздражало полковника. Далее начались сложности.

— Как так могло произойти, — поинтересовался Иван Семенович, — как так случилось, что на вашем заводе была собрана продукция, не проходящая ни по какой отчетности?

Здесь с господином Гуриным произошли перемены. Пуды жира заколыхались под толстой сальной кожей, глаза, и без того навыкате, вылезли, как пинг-понговые шарики, и завращались против часовой стрелки. Директор тоненько завыл, переходя на более высокие ноты.

— Я ничего не знаю! — пропел Гурин. — Мне не дают достаточно инсулина!.. Зачем меня раздели!..

Стоявший рядом с Гуриным охранник, коротко замахнувшись обеими руками, еле уловимо ударил директора по голове, отчего у того тотчас потекла из ушей кровавая жижа. Казалось, что от такого воздействия подследственный должен завыть еще более страстно, но вместо того он неожиданно затих, а глаза вернулись в свои орбиты.

— Два шага назад!!! — скомандовал Иван Семенович громогласно, сколько был способен.

Охранник послушно отошел, но в прорезях для глаз замельтешило.

Суки, подумал про себя Бойко, глядя, как кровь стекает на плечи Гурина, смешиваясь с потом… Генерал-майор взял себя в руки и продолжил:

— Инсулин вам дадут сполна, бить больше не будут. Обещаю.

Гурин поднял глаза и посмотрел безразлично.

— Ответьте, вы знаете что-нибудь про палладий?

Директор втянул в себя воздух и ответил тоненько:

— Конечно, я заканчивал химфак.

— Откуда у вас на заводе столько металла драгоценного оказалось?

— Сколько? — испуганно спросил Турин.

— Вам должно быть это лучше известно.

— Никак нет. Ничего не известно!